Читать книгу Однажды летом мы спасли Джульетту онлайн

Вот совсем недавняя история. Проходили мы Чехова, «Толстый и тонкий».

Она спрашивает:

– Ну и как тебе?

Я говорю:

– Ничего, интересно, особенно концовка.

Она не отстает:

– А подробнее? Как тебе чеховский язык, стиль?

– Ну, – говорю, – стиль как стиль. Хороший стиль. Правдивый.

Она обиделась.

– Что значит «правдивый»? – спрашивает. – Да у Чехова нет ни одного лишнего предложения, ни одного слова лишнего нет! Каждая деталь о чем-то важном сообщает. И вообще, Федор, знаешь ли ты, как умер Чехов?

Федор – это я. Да, согласен, имя дурацкое. Разве можно называть человека Федором в двадцать первом веке? Ну так вот, знаю ли я, как умер Чехов.

– Как? – спрашиваю.

Молчит. Ждет, пока я сам докопаюсь до истины.

Докопался я довольно быстро, минут через пять. Даже не представляю, как бы искал про смерть Чехова, если бы жил в прошлом веке. Пришлось бы идти в библиотеку, рыться там в книжках и, может быть, к концу дня найти. А сейчас открываешь «черную коробку» – ноутбук. Или берешь в руки «черную ладонь» – телефон. Печатаешь в строке свой вопрос про Чехова – и готово. Чехов долго болел туберкулезом. В ночь с первого на второе июля 1904 года он был в Баденвейлере. Пришел доктор, велел дать шампанского. Антон Павлович сказал по-немецки: «Ich sterbe» («Я умираю»), выпил шампанское, лег на левый бок и умер.

Не знаю почему, из-за истории про шампанское или из-за ее слов про важные детали, но «Толстого и тонкого» я перечитал.

Деталей там было много. Губы, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Никогда бы такое не придумал. И главное – от одного пахнет хересом и этим… флердоранжем, а от второго, тонкого, – ветчиной и кофейной гущей. В «черной коробке» я нашел про херес. Это крепленое вино, которое делают в Испании, из винограда «паломино», «педро хименес» или «москатель». А флердоранж – белый цветок померанцевого дерева. Невест им украшали, духи делали и даже пили померанцевую воду.

«То есть Чехов сразу, с первых слов, дает понять, что толстый – человек не простой, херес испанский пьет и флердоранжем балуется, – вдруг зазвучал у меня в голове голос нашего учителя по литературе Евгения Евгеньевича. – Тонкий же – обычный, я бы даже сказал, стандартный. Потому что кофе и ветчина – вещи известные, всем знакомые».