Читать книгу Эпикуреизм онлайн

В религиозных вопросах Эпикур не был отступником от национальной веры. Он поклонялся богам своей общины и своей эпохи, участвовал в отправлении религиозных обрядов и праздничных церемониях. Кроме того, он организовал службы в память о некоторых из своих любимых умерших. Ни от мертвых, ни от богов он не ждал никакой награды. Но и к тем, и к другим он испытывал переполненное сердце, с радостью проявляя в действиях свое чувство общности и родства с величественными и далекими богами и близкими и дорогими усопшими. Современник Цицерона Филодем с гордостью рассказывает, что Эпикур никогда не подвергался нападкам комических поэтов, не был изгнан или предан смерти как атеист и неверный28 Филодем, несомненно, думал о Сократе, но он вряд ли понимал, насколько разными были Афины в эти два периода и как велик был контраст между Сократом, свободно дискутировавшим на улицах и площадях со всеми желающими на любые темы, и Эпикуром, спокойно беседовавшим со своими друзьями в саду.

Так безмятежно прошли эти тридцать шесть лет в Афинах. Положение Эпикура было совсем не похоже на положение его современников в философии. Некоторые из них, такие как стоик Зенон, главы перипатетической школы Теофраст, Стратон, Лик и Деметрий, находились в дружеских и дружеских отношениях с князьями и великими людьми того времени. Не было редкостью или удивительным событием, когда философы выступали в качестве послов родного государства в его сделках с иностранными державами.

Так, Менедему из Эретрии его сограждане доверили полномочное управление своим городом; его отправляли в посольства к иностранным царям, таким как Лисимах, Птолемей и Деметрий; а молодой царь Македонии с гордостью записал себя в его ученики. Птолемей Филадельф из Египта был учеником Стратона из Лампсака. А Аркесилай, платоник, хотя и отклонил попытки устроить ему встречу с царем Македонии, был первым другом капитанов или губернаторов, державших гарнизон в Пирее, и хорошо относился к Эвмену, сыну Филетера.29

Другой класс философов завоевал расположение преемников Александра на менее равных условиях, чем те, на которые претендовали вожди платонизма и аристотелизма. Такие люди, как остроумный киринеянин Теодор и киник Кратес со своей женой-киничкой Гиппархией, стали приобретением при царском дворе благодаря своим способностям к речам и репутации своих острот. Их насмешки над ортодоксальными верованиями и неприкрытое пренебрежение общепринятыми нормами, возможно, усиливали пикантность их компании. Так, когда Кратес спросил Стилпо, приносят ли богам удовлетворение поклонение и жертвоприношения верующих, тот лишь ответил, что этот вопрос следует задавать не на дороге, а когда они остаются наедине. Другой из этих насмешников, Бион из Бористена, приобрел немалую известность своим религиозным безразличием, хотя, когда его посещала болезнь, он искал облегчения в использовании амулетов и открещивался от всех заблуждений своего языка. Двор Лисимаха, принца Фракии, кажется, был излюбленным местом отдыха эмансипированных вольнодумцев, как мужчин, так и женщин. Там иногда встречались киник Гиппархий и киренаик и исповедующий атеизм Феодор. Теодорус был типичным представителем передовых мыслителей того времени. Он открыто презирал народное богословие, был чистым космополитом, а мораль считал одной из тех условностей, которые избранные духи общества могут рассматривать как прошлое и устаревшее для всех, кроме узколобых филистеров и буржуазии. Перед царями и народом он одинаково небрежно относился к своему языку. Афины были шокированы его открытой иррелигиозностью, а Митра, камергер царя Лисимаха, был вынужден призвать его к ответу за отсутствие уважения.30