Читать книгу Жизнь Гегеля. Книга первая онлайн

Его декламация и публичные выступления были и оставались слабыми. Он не повторял, а переосмысливал материал по ходу речи. Розенкранц отмечает, что он хорошо писал – и комментирует, что только глубина его мысли впоследствии помешала этому.

По окончании школы он зачитал замечательную речь о качестве образования в Карлшуле, восхваляя своих учителей, поддержку образования со стороны герцога и противопоставляя ее Турции, – речь, также отличающаяся благочестием.

Розенкранц считает, что личность Гегеля сформировалась к моменту окончания им школы и в дальнейшем не менялась. Он был ученым и научным работником высочайшего класса. Он не представлял себя как философ, но при встрече с ним вы имели дело с цельной личностью. Он считал, что контролируемая им страсть к карточным играм что-то говорит о современности. Меня поражает, что, несмотря на поздний интерес Гегеля к математике и натурфилософии, о научном вкладе в его образование почти ничего не известно.

С осени 1788 года Гегель посещал Тюбингенский университет (Штифт – монастырь, благотворительный фонд). На первом курсе он читал курс Шнуррера «История апостолов и псалмов», «Псалмы и католические послания» того же автора и курс Флатта «De Natura Deorum» («Природа богов») Цицерона. Он уже читал Цицерона – значительное ветхозаветное содержание курса было для меня новостью.

На втором курсе он прослушал курсы Рёслера по истории философии и Флатта по метафизике и естественной теологии. Метафизика охватывала бессмертие души, свободу воли. Флатт (ум. в 1821 г.) преподавал кое-что из Вольфа и Канта и считался проницательным критиком Канта с либеральными взглядами – Гегель уже знал «Логику» Вольфа с 14 лет.

На третьем курсе он изучал у Шторра, во-первых, Евангелие, Римлянам и другие послания, а во-вторых, догматику. Атмосфера Шторра во многом была связана с Просвещением, но содержание занятий могло быть педантичным.

О работе самого Гегеля в бакалавриате известно, что он проповедовал на темы Исаии 61.7—8 и Матфея 5.1—16. Оказалось, что это Завет с Израилем и Нагорная проповедь соответственно. Примечательно, что в своей собственной рукописи о жизни Иисуса Гегель просто цитирует Нагорную проповедь, очевидно, не в силах придать ей кантовский поворот, который ему удается ранее. Розенкранц отмечает, что другие проповеди представляют собой сухие и морализаторские интерпретации христианства. Это обычная черта проповедей эпохи Просвещения.