Читать книгу Судьба Якова Эстермана онлайн

Он попрыгал немного на месте, стряхивая остатки сна: «Холодно, зараза! С него, пожалуй, и начну».

– Далеко до Чимбулака? – спросил он у продавщицы пирожков, клевавшей носом над широкими кастрюлями с провизией. Та очнулась и посмотрела на него с любопытством.

– К вечеру дойдешь, – она кокетливо поправила головной платок. – Милок! Смотри, по дороге не потеряйся!..

Он первый раз был в Азии. Он вообще мало где был к своим двадцати годам: несколько раз в Москве, один раз с родителями в Сочи на море. Море ему тогда не понравилось. Возможно, потому, что всю эту каникулярную неделю моросил дождик и море было свинцовым и тусклым, точно – чёрным. Родная саратовская Волга была нежная, бархатистая, жаркая, от родительского дома до реки ехать буквально минут десять на троллейбусе. Он лежал на песочной насыпи у железнодорожного моста и представлял себя то молодым Ильичом, про которого рассказывали на ленинских уроках в школе, как гимназист Ульянов, широко раскинув руки, грезил в ковыле над волжским берегом, но чаще усталым североамериканским пионером, добравшимся наконец до просторов Миссисипи. Ковыля у железнодорожного моста не было, конечно, и в помине, зато в кармане штанов лежали два куска чёрного хлеба, тщательно натёртые солью и чесноком, настоящая еда настоящего пилигрима.

Город неуверенно просыпался. Облезлые старики в байковых халатах неуклюже семенили с ведрами к водокачке, обмениваясь непривычными для его уха гортанными приветствиями. Домишки на ближайших к вокзалу улицах были совсем допотопные, приземистые, запах горящего кизяка стелился над плоскими крышами. Он шёл, шёл и шёл, всё сильнее влюбляясь в этот архаичный город, где широкие проспекты почему-то ускользали в узкие кривые улочки, из которых через некоторое время неторопливо выезжал на ишаке опять на широкий проспект наперерез потоку машин какой-то чумной Насреддин, весело скалящий в улыбке белоснежные зубы.

Вечерело, когда он выбрался на дорогу, ведущую к «Медео» и дальше к Чимбулаку. И, самое неприятное, завьюжило. Яков развязал тесёмки на шапке-ушанке и поглубже натянул ее на голову. Дорога шла вверх под неуклонно нарастающим острым углом. Не было ни души. Нельзя сказать, что он испугался. Он пристально смотрел в неприступную темноту гор, в белую полосу дороги, пригнувшись, почти сгорбившись под порывами ветра. Животный инстинкт отключил и страх и всякую мыслительную деятельность. Он почти слился со стихией, не отдавая отчёта в том, что ещё немного и он превратится в заледеневшую статую.