Читать книгу Зеркало времени онлайн

– Друзья, – раздался голос мужа, – мы зря тратим время – к чему пустые слова – рюмки наполнены. За здоровье нашего друга и гостеприимного хозяина! Ура!

И немедленно выпили – это из незабвенного труда Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки».

– Э-э-э, Андрей Викентьич, дело так не пойдет: манкируете армянским коньячком… Что? Может нехорош? Знаю, знаю – вы человек тонкий… – оживился он, вновь наполняя рюмки. – Можете не объяснять – прекрасно и сам понимаю, что такой напиток грешно под картошку с огурцом… а вы и не закусывайте. Согласитесь, коньячок-то действительно армянский – одним духом его будешь сыт.

Солнце заливало их майским жаром. Безлистные ветви старой яблони, под которой шла неспешная трапеза двух мужчин и одной женщины, не давали тени. Накопленный огонь армянского солнца из бутылки и жар подмосковного неба освежали поблекшие от времени и московской жизни краски на лицах трех немолодых горожан. И куда-то уходили годы и усталость. Тела их, как прежде, чувствовали свою гибкость и легкость. Мысли обретали стройность и определенность. Все было достижимо. И жизнь вновь казалась прекрасной и обнадеживающе бесконечной.

– На днях получил приглашение от Комитета Ветеранов принять участие в торжествах по случаю освобождения нашего Севера – прошло ровно полвека, – продолжил он рассказ о войне, тема которой неизменно возникала во время их встреч. – Подписано самыми высокими чинами. Предполагается чуть ли не всенародное участие в различных военизированных мероприятиях. Комитет и городские власти при этом оплачивают ветеранам все расходы. Выделяется специально под эту акцию вагон СВ, лучшая гостиница в городе, «Икарусы» для экскурсий, еда в ресторанах, подарки, фейерверки и прочая дребедень… Из тех, с кем я действительно воевал на севере, не осталось в живых никого – встречаться мне в общем-то не с кем. Но там сохранилось место, где стояла моя батарея… Я уже два раза пытался найти его – безуспешно. Трудно представить, что оно осталось: там все сильно изменилось… но, наверное, следует попытаться еще раз —…до шестидесятой годовщины и я не доживу… – говорил он, а голос его от радостного сомнения по поводу реальности пышных торжеств сделал поворот к печальной уверенности в конечности земного пути.