Читать книгу Жестокеры онлайн

«Спасение будет. Я знаю».

Совершенно не представляя, как и откуда оно должно прийти, я начала ждать этого спасения, погрузившись в рисование и музыку, закрываясь ими от пошлости, напирающей на меня со всех сторон. Включая свои любимые песни и поедая любимые творожные сырки, часы напролет я проводила, склонившись над листом бумаги, с цветными карандашами в руках.

***

«Нищенка».

Это стало моим третьим в жизни ярлыком. После «уродины» и «красотки». Потом их будет много.

Прошло несколько лет со смерти отца. Жизнь понемногу налаживалась. У людей стали появляться деньги и все быстро забыли, как до этого годами занимались выживанием. Все стали покупать себе красивые и дорогие вещи, такие желанные и так долго недоступные. Что, как это обычно бывает, вскоре переросло в гипертрофированное желание иметь и демонстрировать все и сразу, четко по списку: кожаные сапоги до колен, меховую шубу из норки или песца (на крайний случай, из лисы), меховую шапку в несколько раз больше головы, многочисленные золотые перстни на каждом пальце, от тяжести которых рука тянулась вниз, словно налившаяся гроздь винограда.

Большинство наших знакомых быстро привыкли к сытости, поняв, что жизнь не так уж и плоха.

Но положение нашей семьи оставалось прежним.

Мои одноклассницы ходили в золоте и мехах и ужасно этим гордились. Почему-то так было принято тогда – одевать в золото и меха даже детей! Я же пять лет носила одну и ту же зеленую куртку. Мне купили ее на вырост, на несколько размеров больше. Раньше я утопала в ней, но потом подросла и она стала мне впору, вскоре даже став маловатой. А под курткой – одна и та же черная водолазка и темные брюки. Когда мне было тринадцать, я проносила их весь учебный год. Помню, как меня при всем классе похвалила учительница: несмотря на то, что в нашей школе отменили обязательную школьную форму, я – единственная девочка в классе – по-прежнему ношу ее. Она представила меня как образец скромности и дисциплины. Она просто не знала, что другой одежды у меня не было!

Стоит ли говорить, что мои разодетые одноклассницы относились ко мне с презрением. На школьных переменах, когда они замечали меня в коридоре или на лестнице, я слышала, что они называют меня нищенкой. Я знала, что у меня один сапог порвался возле подошвы, и, наверно, со стороны это видно. Я знала и то, что мне не скоро купят новые. В своем благополучии, к которому они не приложили никаких усилий, мои глупые и жестокие одноклассницы ничего не знали о том, что после смерти отца моя мать рвется из последних сил, чтобы обеспечить нам хотя бы этот скудный достаток.