Читать книгу Жестокеры онлайн
Я совсем запуталась. Я вспомнила мать. Мать была далеко не такой чувствительной, как я. Ей и дела не было до того, что где-то кто-то страдает. Главное – не выделяться, быть как все! Как большинство. И молчать, даже если кто-то несправедлив.
««Леночка, все решает большинство» – мысленно передразнила я «троицу». – Но что если оно решает неправильно? Что если оно неспособно на добрые, справедливые и умные решения? Кто дал этим людям право вершить чужие судьбы?»
– Итак, доминантный ген всегда побеждает! Понятно?
Через пелену мыслей достигли моего слуха слова учительницы по биологии.
«Вот и биологичка говорит, что доминантный ген побеждает… Это чертово доминантное большинство, которое всегда «право»! И в жизни, и в биологии!»
Мать всю жизнь учит меня быть частью этого большинства. Но тогда почему я не такая? Как сумма генов моей матери, которые также и во мне, и как результат ее воспитания, почему я ДРУГАЯ? Я получилась совсем не такой, как она сама, какой она меня воспитывала и какой хотела видеть. Даже внешне я совсем не похожа на нее – темноволосую, смуглую, с крупными чертами лица.
– … но бывает и такое, что кто-то из черных родителей может являться носителем рецессивного гена белого окраса шерсти, и тогда… – вдруг услышала я.
Мы снова вернулись к котятам. Я запустила пальцы в волосы, сжала свою голову и попыталась сосредоточиться.
– Решим другую задачку.
«Да, вся жизнь таких отщепенцев, как я – бесполезных борцов за правду и справедливость, – это решение непростой «задачки»: как выстоять в противостоянии со злым и глупым доминантным большинством – тем, которое с черной шерстью».
Снова вспомнив то «голосование», а, по сути, травлю невиновного человека, я сломала в руке карандаш. Один его конец отлетел на несколько шагов от парты. Весть о том, что целый класс отказался от своего педагога, быстро вышла за пределы школы и даже всего нашего городка. Таких случаев раньше не было. Учительница по литературе зашла к нам в класс перед уходом. Словно для того, чтобы напоследок посмотреть нам в глаза. Я никогда не забуду ее печальный взгляд, которым она в последний раз обвела нас. Печальный и неверящий. Она словно не могла себе уяснить, что несправедливое решение выгнать ее, принятое на «верхах» злыми взрослыми, которых уже поздно воспитывать и исправлять, это циничное решение поддержали мы, ее дети, в которых она столько всего вложила. Но было что-то еще в ее взгляде: сочувствие. Она словно сострадала нам, что мы такие. А я сидела, опустив глаза, и сгорала, сгорала от беспомощного стыда: ведь я ничего не смогла сделать, чтобы заступиться за нее.