Читать книгу Русалки. Сборник рассказов онлайн

Памяти

Лидии Ивановны Белозуб,

учителя Русской словесности,

посвящаю

Ну вот да здравствует рассвет! Такая прохладная свежесть, такая чудная тишина!

Не успев открыть глаза, как почувствовал в голове поскребывание целых трех новых рассказов, которые, измученные теснотой моего убогого черепа, так и просились наружу.

Нужно скорее браться за перо и писать, писать, писать…

 А ведь Лев Толстой с самого утра косил траву, гонялся за розовощекими крестьянками, а потом, довольный и сытый, брался за перо, смахивал с бороды солому и творил, творил, творил…

А тут, совсем рядом я почувствовал горячее дыхание Пегаса.

Он, не торопясь похлопывая крыльями, топтался у моего порога и смотрел на меня кротко и с любовью.

Скорее за перо! За гусиное. Побежал во двор, искал в парке. Все тщетно.

Но набрел на двух бабушек.

– Гусей нынче нет, – ответили старушки и, немного о чем-то поспорив, добавили: – Последнего ощипали лет сто назад.

Ну как же так? Нет пера и не будет очередного рассказа?

Пегас смотрел на меня с недоумением и, мне показалось, стал как-то нагло ухмыляться.

– Что, опять я виноват? Опять не вовремя явился? – промычал он, вытаращив на меня с явным вызовом глаза.

– Я все копыта истоптал, сколько своих перьев потерял, стремясь к тебе, а ты…

Тут он привёл все свои необыкновенные познания в ненормативной лексике, приложенные к моей персоне.

«Ещё бы, – подумал я. – Ему то проще. Он только и делает, что собирает чужие мысли. И слова.»

– Ты же знаешь, что я не нашёл пера! И что? Шариком писать? – пытался я возразить на обидную матерную тираду.

– Шарик, бобик,…что б тебе в лобик! – продолжил он, выложив известную матерную присказку, и, уже шипя, повернулся вдруг ко мне задом. Я понял по вилянию его хвоста, что сейчас случится непоправимое, и большего оскорбления я уже не переживу…

Голова его повернулась ко мне, и в прищуренных глазах отразилось презрение и, может, жалость.

Но пронесло. А диалог не состоялся.

От горячего его дыхания не осталось и следа, и он, понурив башку, какой-то униженный, не взмахнул крыльями, но поплелся устало прочь от моего порога.