Читать книгу Провинциальный голосок, или Монетизация любви онлайн

Майор перебил няню, боясь, что она не остановится, рассказывая о курочках и цветочках.

– Скажите, а какие отношения у Галины Фёдоровны со своей снохой, всё-таки они более 40 лет вместе прожили, любимого мужчину потеряли, одна – сына, другая – мужа?

– Мне кажется, что за столько лет они так и не сблизились. Не стала Валя родной для свекрови. Для Галины Фёдоровны Валентина из тех снох, которая ходит криво, дышит громко. Всё не то, всё не так.

Раздался звонок на телефоне майора, играл марш «Прощание славянки», написанный ещё в 1912 году малоизвестным в настоящее время композитором Василием Агапкиным. Татьяна сразу узнала эту музыку, это – любимый марш её отца, ей взгрустнулось, она задумалась о чём-то и даже не услышала, что ей говорил майор.

– Извините, я прослушала, – печально произнесла она.

– Я говорю, что я сейчас ухожу и опросить бабушку и Валентину Сергеевну не смогу по очень простой причине, они не в состоянии сейчас говорить. Вы, пожалуйста, постарайтесь их привести в чувство к завтрашнему дню. А я приду завтра часов в 12 и опрошу их, как раз будут готовы результаты экспертизы и скажу вам, когда можно будет организовать похороны. Надеюсь, что к этому времени обе женщины придут в себя. Попозже подъедет лейтенант Кузнецов и возьмёт у всех подписку о невыезде из города, – Золотарёв тяжело вздохнул.

На самом деле он тяжело и долго работал над каждой версией. Тщательно прорабатывал её и проверял, но сейчас в этом деле не было ни одной версии, даже ничтожной мало-мальски достоверной. Полдня прошло, а он не знает, кому была нужна смерть певицы и кто мог убить её в своём доме. Полный мрак: никто не заходил, не выходил. На этот раз его удивительная интуиция его подводила. Майор куда-то спешно уехал.

Для неё остановилось время. Какое-то странное чувство, – всё сконцентрировалось только на одном, на неподвижно лежащем теле её дочери. Её девочки, её кровиночки нет, бесценного плода её неимоверной любви – нет. Просто уже она не существует в этом мире. Понять и принять это она не могла. Она слышала, как пришёл полицейский-следователь, как зашли Пахлава и Ася, как этот следователь вернул всем троим, в том числе и Татьяне, их паспорта и дал подписать какие-то бумажки, чтобы они не покидали территорию дома, а тем более города до окончания следствия. Как этот лейтенант Кузнецов заглянул к ней гостиную, где она полулежала в кресле, и тут же вышел, тихонечко прикрыв дверь. А что это лейтенант Кузнецов она поняла – он представился, когда зашёл в дом, он говорил громко и чётко – манера такая у полицейских, профессиональная привычка. Дверь в малую гостиную они не закрывали, чтобы слышать Валентину. Валя всё слышала, но ничего не воспринимала, она как будто жила в другом измерении, как будто её окутал плотный туман и людские голоса доносятся издалека. Потом и Ася пришла и открыла дверь после лейтенанта. Лейтенант сказал, что не будет беспокоить маму и бабушку певицы, а завтра придёт майор после обеда и сам поговорит с ними, и уже скажет, когда можно будет забирать тело из морга. При этих словах Валя чётко почувствовала, как Боженька прошёл по её душе, но не босиком, легко, будто одаряя её, – нет, не для успокоения, а будто он был одет в солдатские кирзовые сапоги, да ещё с шипами, и топтался, и бил её душу. Она тихо ойкнула: «Боженька, мне же очень больно!!!» Её душа кровоточила… Её беззвучный плач был страшнее любого крика, страшнее любого плача всех остальных, которые горевали по её дочери. Плач, когда горе выжигает всё внутри, в том числе и слёзы.