Читать книгу Хроники Айо онлайн

Ничего не обнаружив вокруг, я оделся, убрал нож на пояс. Сел на парку, и что-то уткнулось в поясницу. Я чуть не подскочил, но вспомнил, что у меня с собой термофляжка на поясе. Я всегда беру её в любую экспедицию, несмотря на то, сколько термосов в рюкзаке. Это подарок матери.

Я бережно отстегнул и поднёс фляжку к лицу:

– Ты ж моя хорошая, – сказал я ей, радостно улыбаясь. Я сделал один небольшой глоток. С трудом подавил желание присосаться к ней вновь, и выпить всю воду до дна. Я зажал её между коленей и резко воткнул герметичную крышку. Будто поставил точку. Воду надо беречь. Пока неизвестно, где здесь добыть воду и какого она качества. Я в сотый раз прочитал надпись на фляжке:


Хранителю полярного круга.

Если ты хранишь молчание,

Пусть молчание хранит тебя.


Я люблю тебя, сынок.


– И я тебя люблю, мам, – сказал я, пронзив тишину. Из глаз поспешили на выход слёзы. Я быстро вытер их. Вдруг, ещё замёрзнут.

Я вспомнил, как мама провожала меня в мою первую вахту на полярный круг и подарила эту фляжку. Можно сказать, я из-за матери и стал «хранителем полярного круга». Так она меня называла в шутку. Она любит шутить.

В юности мне было тяжело общаться и взаимодействовать с людьми. Когда-то давно, в мои студенческие годы, мы с мамой пили чай на кухне. В одностороннем порядке обсуждали мою неразговорчивость и нелюдимость. И она в шутку бросила тогда: «Может, тебе полярником стать? Сидишь среди снега, показания с датчиков записываешь и общаться ни с кем не нужно».

И я сильно призадумался в тот момент. Вот так, одна маленькая несерьезная мысль, явилась в мир шуточным словом и привела к серьёзному действию.

Я бросил свой экономический университет и пошёл учиться на геолога. Мать, конечно, жалела о своих «воробьях», которых не смогла поймать. Которые изменили мою жизнь. Сначала был скандал, потом спор, затем торг, и, в конечном счёте, принятие. И подарок на память.

Вынырнув из воспоминаний, я пару минут посидел, прислушиваясь. Здесь почти также тихо, как на нашей базе. Только там молчание белое, а здесь серое.