Читать книгу Основы истории философии. Том второй – Средневековая философия онлайн

Наконец, мы можем вспомнить о разносторонности содержимого, о которой мы думаем, когда противопоставляем вино в бочке и вино в погребе; хотя вино и бочка, которую оно занимает, – одно и то же. Эти вопросы, хотя и предпринятые специально ради доктрины Троицы, становятся для Абеляра важными в связи с актуальным вопросом об универсалиях. Этот вопрос, поскольку он ставит его выше спорящих сторон, уже не имеет для него того значения, какое он имел для школы Вильгельма. Он противопоставляет формулу последнего ante res, но в той же мере и формулу Roseeilin post res, своей собственной: Unirersalia sunt in rebus. Таким образом, он противопоставляет их друг другу так же, как истинная перипатетическая доктрина противопоставляет предшествующую ей платоническую и последующую эпикурейскую. Что он особенно критикует в Вильгельме, так это то, что он допускает наличие humanitas tota в Сократе, что приводит к абсурду, что он не знает, что она находится в индивидуальном человеке; из этого следует, что индивидуальное различие не случайно, а существенно. Разумеется, мнение Розеллина о том, что только индивидуальное является существенным, абсурдно. Последнее утверждение является ярким опровержением всех тех, кто считает Абеляра номиналистом. Он был лишь в большей степени, чем Вильгельм. Поэтому, конечно, подозрителен для строгих церковников. Его номинализм также нельзя выводить из часто цитируемого высказывания Иоанна Солсберийского о том, что, по мнению Абеляра, универсалии – это проповеди. То, что он видит в них не только простое dictio, но и sermo, то есть суждение, имеет свое основание в том, что для него они являются естественными предикатами «id quod natum est praedicari».

3 Если в этих исследованиях богословский элемент полностью отступает, то в другой работе Абэлард ставит перед собой совершенно иную задачу: то, что утверждали важнейшие докторы Церкви, должно быть представлено в виде разумно организованного целого. Таков подлинный смысл его «Sic et non», – впервые опубликованного Кузеном, затем гораздо более корректно Хенке и Линденколем в 1851 году, текст которого напечатан Минье, – труда, который гораздо правильнее оценивать, если назвать его предтечей и образцом всех позднейших сборников проповедей и сумм, чем если, соблазнившись одним лишь названием, сравнивать его с трудами скептиков. Во-первых, дать как можно более точный и систематически организованный перечень того, чему до сих пор учили в Церкви, а затем, там, где утверждались противоречия, сопоставить их, чтобы стимулировать поиск точек соприкосновения, но тем самым предохранить от слишком быстрого вывода и вялой апелляции к какому-либо церковному авторитету, Возможно, именно этими принципами руководствовался Абеляр при написании этого произведения, которое, скорее использованное, чем названное, породило множество подражаний, но рано кануло в Лету, в то время как они продолжали существовать и приобретать славу. Но Абэлард не оставляет этого разделения формальных диалектических изысканий и догматического материала; и то и другое для него лишь предварительные работы к его главной задаче, решение которой он попытался осуществить в своем Introductio in theologiam, к которому Epitome theologiae Christianae следует как дополнение, а также в своей Theologia Christiana, из которой в собрании сочинений находится только первое, а второе было опубликовано Рейнвальдом в 1823 году. В 1823 году Рейнвальд опубликовал второе сочинение, а третье можно найти в «Тезаурусе» Марлена и Дюрана (в «Patrol. curs. compL» Μigne они содержатся все). Эта задача: доказать согласие догмы с разумом, следовательно, не столько утвердить доктрину, сколько защитить ее от сомнений, поскольку еретиков нельзя опровергнуть силой, а только разумом. Он был настолько убежден в способности последнего, что его оппоненты упрекали его в том, что он претендует на абсолютно исчерпывающее знание о Боге. Но и в этом случае он отходит от привычных формул, представляя знание не столько как плод веры, сколько как критическую защиту от слепой веры, не отрицая при этом первой. Его уверенность основана на его высоком уважении к силе разума. По мнению Абеляра, именно с помощью разума или философии язычники компенсируют преимущество евреев в наличии Закона и пророков. Он относится к первым с явной благосклонностью, порицает плотский ум и чувственные надежды иудеев, а с другой стороны, приравнивает святых к мученикам, заставляет Платона провозглашать Троицу, Сивиллу и Вергилия – Воплощение, и неоднократно высказывает мнение, что обладание истиной и ее строгая апостольская жизнь, не устает приводить примеры, обеспечивают спасение языческих философов, в то время как спасение катехуменов и некрещеных христианских детей кажется ему весьма сомнительным. Поскольку Сын Божий есть Премудрость, он повсюду слышит Сына Божия в голосе Премудрости, а Премудрость в устах Платона открывает ему понимание христианской веры. Последняя теперь касается отчасти природы Бога, отчасти его откровений о благодати, и поэтому обе эти темы должны рассматриваться последовательно.